Многие даже не подозревают, что именно Юлий Ким – автор слов к песням из столь известных и любимых фильмов, как «Бумбараш», «Остров сокровищ», «Двенадцать стульев», «Обыкновенное чудо», «Формула любви» и многих других

Мало кто знает и о том, что Юлий Ким был участником правозащитного движения, что и заставило указывать в титрах фильмов и афишах спектаклей не настоящую фамилию, а псевдоним – Ю. Михайлов.

В 60-е годы Юлий Ким стал одним из самых известных бардов. Теперь времена небывалой популярности бардовской песни миновали, но его концерты пользуются неизменным успехом: он дарит зрителям не только свой талант, но и оптимизм, чувство юмора, рассказывая обо всем на свете смешно и весело.
В жизни есть место розыгрышу

«AиФ»: – Юлий Черсанович, а в среде бардов принято разыгрывать друг друга?

Юлий Ким: – Сама жизнь порой разыгрывает! Однажды мы были с «бардовским десантом» в Германии. Это было в разгар парусной регаты недалеко от города Бремена. Среди нас был известный бард Александр Городницкий. Он повел нас всех на «Крузенштерн» – судно, на котором его хорошо знали. После того как нас провели по всему судну, мы в ответ решили дать небольшой концерт. Леня Сергеев (автор-испол­ни­тель. – Ред.) запел свою шуточную песенку о двух усатых тараканах Сереге и Гене. Как только он спел про таракана Гену, вся кают-компания повалилась на пол со смеху, а капитан густо покраснел. Когда же начал про таракана Серегу, наши слушатели стали биться в конвульсиях, и покраснел старпом. Леня ничего не мог понять, а потом ему объяснили, что капитана зовут Серегой, а старпома – Геной. Тогда он бросился к капитану и, встав на колени, стал просить прощения. Конечно, капитан его немедленно простил, а мы долго еще смеялись, вспоминая этот случай и удивлялись такому совпадению.

«AиФ»: – А как вы открыли в себе барда?

Ю. К.: – Я принадлежу к бардам «первого призыва», к которому относились Александр Галич, Владимир Высоцкий, Булат Окуджава. Я «затесался» в эту компанию», когда учился в МГПИ. Тогда название этого института в шутку расшифровывали не как «педагогический», а как «поющий» институт, из него вышли Юрий Визбор, Вероника Долина…

Бардовская песня была невероятно популярна, все вокруг сочиняли песни и пели их, поэтому не попробовать было просто невозможно! Стихи я сочинял и раньше, но не относился к этому серьезно. В первых моих песенках я воспевал, как акын, все, что видел: от оттепели в Ленинграде до поганок в лесу. Кстати, одна из песен, сочиненная в этот период, совершенно неожиданно пригодилась через 20 лет в фильме «Пять вечеров». Это «Губы окаянные», которую почти сразу стали считать народной песней, чем я, кстати, очень горжусь.

А после окончания института я подписал распределение на Камчатку и попал в маленький поселок Анапка. Художественная самодеятельность была там единственным доступным развлечением, и я начал активно сочинять для школьной сцены. Тогда, помнится, меня очень вдохновляла тема моря, пиратов. Отработав два года по распределению, оказался в физматшколе при МГУ. И мои московские ученики с такой же радостью пели мои пиратские песни. Любовь к пиратской теме получила продолжение в 74-м году, когда мне предложили сочинить песню для фильма «Остров сокровищ».
Тихий протест

«AиФ»: – В молодости вы были участником правозащитного движения. Печальные события вашего детства – расстрел отца, арест матери – способствовали этому?

Ю. К.: – Наверное, в какой-то степени способствовали… Но, мне кажется, даже если бы мое детство было вполне благополучным, я все равно бы пришел в правозащитное движение. По самой природе этого движения и по своей натуре. Очень уж мне не нравилось то, что происходило в те времена.

«AиФ»: – Но ведь спустя несколько лет вы от этого движения отошли…

Ю. К.: – Работать в театре и кино и одновременно быть диссидентом – невозможно. Отказываться от любимого дела мне не хотелось, и я легально уже не подписывал ничего, а нелегально – все равно помогал. Я занимался «Хроникой текущих событий». Это – величайшее достижение нашего правозащитного движения. Это был бюллетень, собиравший все известные факты нарушения прав человека в Советском Союзе: например, кого-то уволили или даже посадили за то, что он сказал что-то про Чехословакию или, например, признался, что хотел бы жить в Крыму, где жили его предки, крымские татары. Кстати, Сергей Ковалев и Татьяна Великанова, которые взяли на себя ответственность за выпуск этого бюллетеня, получили сроки.

«AиФ»: – Значит, вам еще крупно повезло?

Ю. К.: – Просто я помогал «тихой сапой». Но преподавать мне все-таки запретили, да и публично выступать и печататься – тоже.

«AиФ»: – И это фактически способствовало расцвету вашего творчества в кино и театре?

Ю. К.: – Я уже и сам понимал, что пора выбирать между школой и театром. Власти своим запретом действительно ускорили этот процесс.
Те же, тогда же

«AиФ»: – Вы сейчас ведь живете «на две страны» – Россию и Израиль?

Ю. К.: – Нет, живу я все-таки в России: здесь и работа, и друзья. А в Израиль приезжаю месяца на три. Там отдыхаю от здешнего напряжения.

«AиФ»: – Ваши зрители в этой стране чем-то отличаются от российских?

Ю. К.: – Да ничем не отличаются! Например, однажды на концерте в городе Назарете я глянул в зал и говорю: «Что-то ваши лица кажутся мне уж очень знакомыми». А мне отвечают: «Ну конечно, мы же виделись полгода назад в Москве, в клубе «Серп и молот». Где бы я ни выступал – все те же образованные «мэнээсы» советских времен или их выросшие дети, которым любовь к бардовской песне передалась «по наследству».

«AиФ»: – Вы ведь не только бард, но и драматург. Над чем сейчас работаете?

Ю. К.: – Сейчас пишу одну детскую пьесу. Сюжет не мой и не новый – это сказка о Буратино.

«AиФ»: – А вы уверены, что нужен еще один Буратино?

Ю. К.: – Я большой мастер по вариациям. У меня есть целых три варианта «Красной Шапочки». Одна из них, на музыку Геннадия Гладкова, идет в Театре им. Маяковского. А вариант «Буратино» у меня – только первый.
Разумная сдержанность

«AиФ»: – Вы так бодры и моложавы. В чем секрет?

Ю. К.: – Это благодаря жене, которая тщательно следит за моим здоровьем. Она меня приучила к некоторой сдержанности в употреблении пищи: если раньше я обедал первым и вторым, то теперь обедаю первым, а ужинаю – вторым, причем не позже семи часов.

«AиФ»: – Читала, что вы курили тридцать лет, а потом бросили. Что помогло?

Ю. К.: – Начали болеть ноги. Когда обратился к врачу, надо мной произнесли очень неприятное словосочетание «облитерирующий эндартериит» и сказали, что если буду продолжать курить, то с ногами будет еще хуже и может даже дойти до ампутации, как это случилось с актером Павлом Луспекаевым и футболистом Львом Яшиным. Это меня так поразило, что 3 января 1986 года я раздавил последнюю сигарету в своей жизни и с тех пор не курю. Это был такой подвиг, что я запомнил эту дату. С алкоголем было сложнее, но с годами я свел его употребление к минимуму.

«AиФ»: – Ваша дочь и внуки унаследовали ваши таланты?

Ю. К.: – В какой-то степени – да. Дочь закончила журфак, работает редактором в одном журнале. Старшая внучка учится в РГГУ на филологическом, и она поет. Младшая внучка – первоклассница, а внук еще ходит в детский сад, так что об их талантах говорить пока рановато. Но мои песни они слушают с удовольствием.

"«АиФ Здоровье» №14 от 01 апреля "