Научный руководитель:

доктор философских наук,

профессор ГРИГОРЬЯН Э.Р.

Официальные оппоненты:

доктор философских наук,

профессор ФЛИЕР А.Я.

кандидат философских наук,

доцент ГОРЯИНОВА О.И.

Ведущая организация: Московский государственный авиационный технологический университет им. К. Э. Циолковского

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке МПГУ по адресу:

119435, Москва, Малая Пироговская ул., д.1

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Интерес к проблемам культуры, к ее возможностям как формы выявления философско-этических идеалов, как действенной общественной силы весьма характерен в настоящее время. События нескольких последних десятилетий показывают, что, обладая собственно эстетической ценностью, культура играет все большую роль в определении форм социального поведения, становится важным средством выражения духовных запросов и идейных ориентиров различных слоев общества. Ушли в прошлое времена, когда эстетический критерий был, по сути, единственным в приложении к многообразной культурной практике.

Признание за культурой активной роли в процессах социальных изменений начинает формироваться в сознании мирового сообщества с середины XX столетия в связи с проникнутой оппозиционным духом эпохой 60-х, которая раздвинула умственные горизонты и перенесла многие социальные проблемы в культурно-философский план, поставив их в непосредственную зависимость от требований более широкого социально-гуманитарного свойства.

В советском обществе изменение статуса культуры сопряжено с "оттепелью", поколением "шестидесятников" и процессами посттоталитарного реформаторства, когда демократические преобразования в сфере культуры опережали политические реалии. Это придает особую актуальность изучению фактов духовной жизни 1960-х годов, в частности, советского бардового движения, которое видится конкретным примером активной позиции культуры в жизнедеятельности социального организма.

В сегодняшнем общественном сознании данный артефакт запечатлен как знак демократизации, как образ идентифицирующий поколение "шестидесятников" и как механизм, способствовавший формированию зачатков института общественного мнения и элементов гражданского общества. Под понятием "шестидесятничество" теперь подразумевается тип культурного поведения части указанной генерации, реализовавший себя в определенных формах, в первую очередь, в ставших уже каноническими литературных текстах, к которым причисляются и произведения советского бардового искусства.

Современная тенденция помещения науки в человеческое измерение актуализирует попытку анализа либерально ориентированного обыденного сознания 1960-х годов в аспекте представлений о социально-гуманистических ценностях. Ввиду того, что песня является одним из наиболее социально отзывчивых и мобильных жанров, прикладное исследование массива популярных самодеятельных песен, выступающих "слепком" типичных умонастроений эпохи, звучащей летописью поколения, помогает глубже понять происходившие в обществе духовные процессы, а также ощутить потребности определенных социальных групп и слоев.

Выбор темы символичен для МПГУ, поскольку родословная советского бардового движения тесно связана с этим вузом.

Степень разработанности проблемы. Попытки подходов к научному осмыслению бардового движения и творчества конкретных бардов до конца 80-х годов явление исключительное.

Вопросы, касающиеся советского бардового движения, начинают подниматься в 60-е годы публицистикой. Статьи в "Литературной газете", "Советской России", "Клубе и художественной самодеятельности", "Комсомольской правде" и "Октябре" посвящаются определению жанра, анализу творчества отдельных авторов, идейно-тематической стороне песен, проблемам организации движения и носят, как правило, характер критических выступлений, пропагандистских дискуссий или дилетантских оценочных заметок.

В 70-80-е годы советское бардовое движение как явление художественное и социальное рассматривается его участниками на страницах стенной печати — в газете московского клуба самодеятельной песни (КСП) "Менестрель", в циклах проблемных и описательных материалов в центральной прессе — в газетах "Литературная Россия", "Советская культура" и журналах "Молодежная эстрада", "Собеседник", "Клуб и художественная самодеятельность", "Турист", а также в публицистической брошюре активистов движения Ю. А. Андреева и Н. А. Вайнонена "Наша самодеятельная песня".

С конца 80-х годов отмечается усиление внимания к советскому бардовому движению. Издаются моноисследование инженера Б. А. Савченко "Авторская песня", ключевой момент которого — анализ творчества Б. Окуджавы и В. Высоцкого; брошюра журналиста Е. Л. Некрасова "Шесть вечных струн", описывающая мотивы возникновения, становление и развитие движения КСП; научно-популярная монография лидера ленинградского КСП "Восток" Ю. А. Андреева "Наша авторская ...: История, теория и современное состояние самодеятельной песни", где анализируются истоки жанра бардовой песни, рассматривается ретроспекция движения и дается футурологический прогноз его развития.

В этот же период появляются первые опыты научного изучения советского бардового движения как факта социокультурной реальности и особенностей сознания и творчества отдельных его субъектов. Попытки философского анализа феномена В. Высоцкого в статьях обществоведа В. И. Толстых "В зеркале творчества. (В. Высоцкий как явление культуры)" и "Возвращаясь к теме В. Высоцкого"; глава в монографии искусствоведа и философа Г. В. Чередниченко "Типология советской массовой культуры", где автор, обращаясь к содержанию творчества Б. Окуджавы и В. Высоцкого, отслеживает механику преломления идеологии в бардовой песне, представленной элементом массовой культуры. Защищаются диссертации искусствоведческого и филологического плана. Это работы на соискание ученых степеней кандидатов искусствоведения М. В. Каманкиной "Самодеятельная авторская песня 1950-70-х годов (к проблеме типологии и эволюции жанра)", в котором разрабатывается комплексный подход к анализу жанрового своеобразия, его типологизации и эволюции; С. С. Бирюковой "Б. Окуджава, В. Высоцкий и традиции авторской песни на эстраде", где рассматриваются традиции, новаторство и влияние творчества выдающихся бардов на жанры эстрадного искусства. А также исследование польской журналистки A. И. Жебровской "Авторская песня в восприятии критики" на соискание ученой степени доктора филологических наук, в которой описываются, интерпретируются и оцениваются закономерности исторического развития жанра, дается опыт структурного анализа авторской песни и рассматривается восприятие этого явления литературно-художественной критикой.

Однако до настоящей диссертации советское бардовое движение в философско-социологическом аспекте не рассматривалось.

Цель исследования заключается в выявлении и артикулировании философско-социологических и социокультурных закономерностей актуализации и динамики массовых песенных движений с акцентом на специфике функционирования советского бардового движения 1960-80-х годов.

Поставленная цель предполагает решение ряда задач:

1) провести сопоставление социокультурных детерминант музыкально-поэтических артефактов англоязычного (американские песни протеста), франкоязычного (французские песни шансонье) и русскоязычного (советское бардовое движение) социокультурных ареалов в контексте духовной жизни мирового сообщества 60-х годов XX столетия;

2) описать специфику социальной мотивации советского бардового движения;

3) проследить динамику советского бардового движения 60-80-х годов в аспекте категорий "контркультура" и "субкультура";

4) доказать, что отечественное песенное течение в 60-70-е годы имело контркультурную направленность, а в 80-х годах перешло в разряд субкультурных явлений;

5) зафиксировать доминирующие умонастроения либерально ориентированной молодой интеллигенции 60-х годов посредством артефактов советского бардового искусства;

6) ввести понятие "романтизм" в качестве социологической характеристики социума переходного состояния в связи с одной из ведущих семантических линий в сознании субъектов советского бардового движения "первой волны";

7) выявить философско-социологические закономерности активизации романтических интенций на основании диахронического и синхронического срезов эпох "классического романтизма" и "романтического реализма".

Объектом исследования является феномен советского бардового движения 1960-80-х годов.

Предметом исследования становится философско-социологический анализ социокультурных закономерностей актуализации синхронически однопорядковых музыкально-поэтических артефактов с текстовой доминантой; их каузального, онтологического, эстетического и семантического своеобразия; а также особенностей сознания субъектов данных направлений социально-художественного творчества.

Гипотеза исследования. Контркультурные типы, в нашем случае музыкально-поэтические артефакты, актуализируются в обществах переходного состояния и обусловливаются происходящей в этот период динамикой представлений о социально-гуманистических ценностях. Состояние переходности детерминирует также и активизацию романтических интенций в общественном и персональном сознании.

Методологическая база исследования отличается интегративностью. Работа опирается на диалектические методологические принципы историзма, системности и детерминизма. Помимо этого каждый раздел имеет свои концептуально значимые методологические источники.

Так, теоретико-методологическими основаниями для построения выводов первой главы служат принципы диалектики развития Г.В.Ф.Гегеля; фрагменты ценностного подхода к культуре Л.Г.Ионина и В.С.Библера; концепции субкультультуры Н.Н-Андреевой, Н.Е.Голубковой, Л.Г.Новиковой; социализационные концепции В.А.Ситникова, С.Н.Иконниковой, И.С.Кона, В.В.Семеновой, А.Толстых, М.Х.Титмы; элементы синергетического подхода к рассмотрению самоорганизующихся объектов А.И.Пригожина, Г.И.Рузавина, Н.Е.Князевой, Ж.Хакена, Э.Фсрстера; концепции социодинамики культуры А.Моля и П.Сорокина; теория контркультуры Г.Маркузе и Т.Роззака, а также ее интерпретации А.Ю.Мельвилем, К.Э.Разлоговым, Э-Я.Баталовым, А.М.Байчоровым, Ю.Н-Давьщовым, И.Б.Роднянской, К.Г.Мяло, И.Б.Громовой и В.Н.Леонтьевой; идеи социологического подхода к анализу явлений музыкальной сферы искусства А.Н.Сохора, Э.Ги, Г.Шнеерсона; идеи корреляций обусловленности артефактов масскульта идеологическими установками Т.В.Чередниченко; исторический анализ социокультурной среды советского общества Н.Верта, Е.Ю.Зубковой, М.Р.Зезиной, Л.В.Кошман, В.С.Шульгина, Т.В.Беловой, Л.М.Алексеевой, Т.А.Сивохиной.

А теоретико-методологической базой для создания концепции второй главы послужили философское осмысление романтизма Г.В.Ф.Гегелем; философский анализ романтизма как особого типа мышления Н.Г.Банковской; социологический подход к фиксации романтической ментальности Л.Мегрона; элементы анализа феномена массового сознания Б.А.Грушина; идеи имманентности романтизма персональному и общественному сознанию Н.А.Гуляева и Г.С.Померанца; литературоведческие и искусствоведческие концепции истории и теории романтизма А.М.Гуревича, А.Н.Гуляева, Н.Я.Берковского, Д.Д.Обломиевского, А.А.Аникста, В.В.Ванслова, Е-А.Маймина, Т.Л.Морозовой, А.Н.Николюкина, В.А.Щученко и ДР.

Эмпирическая база исследования представлена совокупным массивом популярных артефактов; архивными материалами московского городского центра авторского творчества (МГЦАТ); неформализованными интервью с экспертами; наблюдениями ситуаций формально и неформально организованного музицирования.

Новизна исследования состоит в следующем.

Во-первых, работа представляет собой первую попытку философско-социологического анализа мотивационных и онтологических особенностей советского бардового движения. Рассмотренное в аспекте синхронического единства и своеобразия тенденций в духовной жизни мирового сообщества оно воспринимается явлением однопорядковым с американскими песнями протеста и французским шансоном, сравнимыми по их каузальным, онтологическим, эстетическим и семантическим основаниям.

Во-вторых, определяются социокультурные универсалии причинно-следственных связей контркультурных песенных течений второй половины XX века.

В-третьих, алгоритм социокультурной динамики советского бардового движения прослеживается в контексте категорий "контркультура" — "субкультура". Данный артефакт на начальной стадии бытования представляется в эстетическом и коммуникативном плане неартикулированным контркультурным направлением, которое в процессе развития принимает форму субкультуры.

В-четвертых, в научную практику внедряются подход и результаты исследования сознания субъектов советского бардового движения посредством приемов контент-аналитической процедуры.

В-пятых, апробируется методика регистрации симптомов современной романтической ментальности на материалах популярных самодеятельных песен

В-шестых, понятие "романтизм" разрабатывается в качестве социологической характеристики обществ переходного состояния.

В-седьмых, выводятся философско-социологические закономерности актуализации романтических интенций в структуре общественного сознания.

Практическая значимость работы. Положения и выводы по проблеме углубляют знания о социокультурных закономерностях возникновения однонаправленных массивов артефактов; расширяют спектр представлений о контркультурных проявлениях; обогащают концепции по теории романтизма и пополняют арсенал способов изучения общественного сознания посредством фактов искусства. Полученные результаты могут быть использованы в качестве материалов к лекциям и семинарским занятиям по курсам социологии духовной жизни, социологии искусства, мировой художественной культуры, культурологии; для дальнейшего исследования музыкально-поэтических течений; а также при изучении романтизма.

Апробация диссертационного исследования. Положения работы обсуждались на кафедре политологии и социологии МПГУ им. В.И.Ленина в ходе научных конференций и заседаний аспирантских объединений, на заседании секции политологии и социологии межвузовской конференции в Магнитогорском педагогическом институте, а также были опубликованы в виде статей и тезисов выступлений.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, объединяющих четыре параграфа, заключения, примечаний, библиографии и приложений.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, определяются цель и задачи исследования.

Первая глава — "Социокультурная закономерность актуализации и динамики советского бардового движения 1960-1980-х годов" — посвящена выявлению философско-социологических закономерностей активизации музыкально-поэтических артефактов, входящих в поле действия контркультурного комплекса второй половины XX столетия.

В параграфе первом — "Каузальные основания музыкально-поэтических артефактов с текстовой доминантой второй половины XX века на Западе" — отмечается, что мировому сообществу в середине нашего столетия присущи генеральные направления социокультурного развития. Изменение статусной позиции культуры, которая становится "сердцем" социального организма. Демографический сдвиг, который означает превращение молодежи в субъект социальной деятельности. Новации в структуре общественного сознания, которые заключаются в повышении роли обыденного сознания в социокультурных процессах. Данные тенденции определяют единый стиль эпохи 1960-х, отмеченной "революцией в культуре", под которой подразумевается синергетическое построение контркультурного комплекса.

Контркультурный комплекс представляет собой единство относительно самостоятельных элементов: а) настроений и ориентации обыденного сознания, оппозиционных ценностям репрезентативной культуры; б) идеологизированных форм сознания — выражение идей контркультуры в произведениях ее теоретиков: в) альтернативных стилей жизни — собственно практика контркультуры, попыток воплощения в повседневность контркультурных ценностей и идеалов: г) новых, антитрадиционных форм художественного творчества, соответствующих идеям контркультуры. В пределах функционирования контркультурного комплекса на Западе складываются массивы музыкально-поэтических артефактов с текстовой доминантой.

В Америке 1960-х годов одной из разновидностей социально-художественной практики контркультуры становятся песни протеста (в позднейшем варианте рок-движение). Истоки их восходят к движению фолкников, этико-эстетическая основа которого в сочетании с рок-н-рольными ритмами образует новый песенный жанр. Этот жанр имел для "новых левых" (в особенности для хиппи) идейно-художественное и прикладное назначение.

Молодежная коктркультура запечатлела свой образ в рок-движении ярко и оригинально. Рок-песни бытовали в качестве песен протеста и формировали альтернативные каналы коммуникаций и сопутствующее им параллельное социокультурное пространство. Песни протеста — частный случай в разнообразных проявлениях контркультурного комплекса и одновременно течение в искусстве, способствующее "революции в культуре". Рок-движение практически воплощает положения контркультурной концепции. Оно пробуждает "новую чувственность", поскольку отталкивается от непосредственных интеллектуально-чувственных достоверностей, интегрирует артефакты и реальность, авторов-исполнителей и слушателей, массовое и элитарное; вызывает эмоционально-интуитивное сотворчество, помогает возникновению сверхвербальною общения, сочувствия и сопереживания; актуализирует индивидуально-личностные начала, обращаясь к конкретному человеку как к субъекту-творцу, формирует некое духовное сообщество и тем самым противопоставляет себя коммерциализации, рациональности и практицизму массовой музыкальной культуры с ее обращением к человеку как к усредненному объекту-потребителю масскульта.

В своем развитии движение песен протеста проходит стадии зарождения (конец 50-х — начало 60-х), бытования в роли контркультурного элемента (60-е годы) и интегрированное™ "системой" (конец 60-х — 70-е). Растворяясь в репрезентативной культуре, ценности, эстетика и семантика песен протеста способствовали формированию постмодернистских тенденций в духовной жизни общества.

Во Франции 1960-х годов, наряду с рок-движением, имеет успех самобытное, функционально автономное от контркультурного комплекса национальное песенное движение — шансон. Однако его эстетико-семантические параметры характеризуются контркультурностью: бегство от "системы" в лирический мир повседневности, неопосредованное творческое самовыражение, "очеловеченность" и антропоцентризм, интегративность, способность к духовной консолидации, альтернативность стандартам масскульта.

В начале бытования (середина 50-х-начало 60-х) шансон занимает частично контркультурную позицию, но уже в 60-е годы глубокие историко-культурные традиции ускоряют его интеграцию официальной культурой. Вхождение искусства шансонье в репрезентативную культуру обусловило новации в эстетике и семантике массовой музыкальной культуры.

Сопоставление песен протеста и искусства шансонье выявило, что, несмотря на своеобразие, определяемое национальными культурными традициями, они имеют общую эстетическую, семантическую, онтологическую и каузальную природу. Означенные артефакты мотивированы несоответствием между представлениями о гуманизме в обыденном сознании определенной социальной группы и конституированной гуманистической парадигмой, которое возникает на фоне экспансии дегуманизации и масскультизации.

В середине нашего столетия развитые страны Западной Европы и США вступают в период переходного состояния от индустриального к постиндустриальному укладу и социодинамики культуры от гуманитарного типа к мозаичному. Это период, когда в связи с темпами экономического роста и достижениями НТР формируется "технократическое мышление", которому свойственны доминирование "материальных ценностей", стандартизация жизни и рационально-прагматический подход ко всем социальным объектам (в том числе и к человеку). А разветвление сетей СМК приводит к массовизации общественной жизни, распространению космополитичной продукции массовой культуры, рассчитанной на пассивно-комформного потребителя и отчуждению личности от духовного производства.

В контексте дегуманизационных тенденций в духовной жизни, транслируемых вертикальной моделью социализации по официальным каналам коммуникаций, структура сознания молодой интеллигенции характеризуется пробелами в возможностях удовлетворения имманентных антропогенных потребностей в "очеловеченности" и неотчужденном творческом самовыражении в рамках горизонтальной социализации. Эти лакуны отчасти заполняются самоактуализовавшимися музыкально-поэтическими артефактами с текстовой доминантой, которые образуют альтернативные каналы художественных коммуникаций и транслируют ценностно-мировоззренческие приоритеты, противоположные установленным. В своем развитии нонконформистские песенные движения проходят путь от контркультуры к субкультуре и вносят полистилистические элементы в моностилистическую репрезентативную культуру.

Параграф второй — "Мотивационное и онтологическое своеобразие советского бардового движения 1960-80-х годов" — расставляет акценты на специфике детерминант отечественного песенного движения. Здесь указывается, что, параллельно с ростом значения песенных движений на Западе, в советской России происходит, хотя и в другой социокультурной среде, идентичный процесс. Русские самодеятельные песни рассматриваются как явления родственные песням протеста и шансону не только по основным эстетическим, семантическим, онтологическим и функциональным показателям, но и в каузальном аспекте. Советское бардовое движение видится следствием, которое восходит к причинно-следственным связям общесоциологического порядка — компенсаторной реакции обыденного сознания на расхождения между вертикальными и горизонтальными представлениями о гуманистических ценностях, стимулируется родственными поводами — дегуманизацией и масскультизацией, но производится в иных социальных условиях.

Социокультурная среда советского общества формируется с момента политической революции, а с 30-х годов устоявшимися чертами ее становятся массовизация общественной жизни и политическая ангажированность культуры. Гуманистические ценности, внушаемые рядовым членам общества, были глобально ориентированы на перспективный проект социального развития и имели, в сущности, дегуманистичный характер. Поскольку идея построения коммунистической формации и связанная с ней идеологизации таких ценностных установок, как самоотверженный безвозмездный труд, претерпевание лишений во имя идеалов светлого будущего, коллективизм и сопутствующие ему нормы поведения, представления о человеке как о "колесике и винтике" социальной машины превращали личность в безликую человекоединицу. Передача же ценностной парадигмы осуществлялась посредством идейно-эстетического инструментария единственного метода официальных культуры и искусства — социалистического реализма. Принцип односторонней "вертикальной" (от власти к обществу) формы общественных коммуникаций создавал благоприятные условия для подавления стилистического многообразия и способствовал внедрению в духовную жизнь мировоззренческой моноструктуры. Это ярко проявлялось в сфере музыкальной культуры, где в результате сложившихся обстоятельств был налажен выпуск и поляризация по всем информационным каналам политизированного советского репертуара, главной составляющей которого была массовая песня.

Однако к 60-м годам ситуация начала меняться. В силу изменения социально-политических ориентации и вступления советского общества в период переходного состояния от тоталитарного режима к демократическому, обыденное сознание либерально настроенной молодой городской интеллигенции начинает отторгать дегуманистические установки в идеологии, вертикальную модель социализации, эстетику и поэтику масскульта, транслируя через неофициальные, горизонтально социализирующие каналы художественных коммуникаций альтернативные этико-эстетические ориентации. И вот в параллельном репрезентативной культуре пространстве распространяется самодеятельное песнетворчество (самоорганизовавшееся впоследствии в движение КСП) и звучат песни, наполненные лиризмом и юмором, отражающие повседневные переживания конкретного человека, лишенные лозунговой патетики, проникнутые деидеологизированной романтикой и очеловеченностью. По их поводу собираются нелегальные слеты и концерты, они несанкционированно тиражируются "самиздатом" и "магнитиздатом".

Таким образом, советское бардовое движение — продукт качественного пересмотра воззрений на человека, переосмысления его места и роли в системе социальных отношений на уровне обыденного сознания. Этот процесс стимулировался политическими, культурными, демографическими и экономическими событиями, происходившими в СССР с начала 40-х до середины 60-х годов. Это социально-психологические последствия Великой Отечественной войны, смерти Сталина, разоблачения культа личности и реформирования направлений социального развития, XX съезда КПСС и следующих за ним "оттепельных" тенденций во всех сферах общественной жизни, Международного фестиваля молодежи и студентов в Москве, достижений НТР, воплощенных в освоении космического пространства и полете человека в космос, социально-демографического сдвига, урбанизации, повышения уровня материального благосостояния рядовых граждан. В итоге наслоения данных факторов в образах обыденного сознания изменяются представления о человеке в обществе: теперь отдельная личность видится значимой, уникальной и ценной составляющей общности "советский народ", с мощным творческим потенциалом, перед которой открывается множество перспектив самореализации, играющая важную роль в жизни общества. При таких обстоятельствах активизация процессов горизонтальной социализации в свете обыденных представлений о гуманизме преломляется в сфере самодеятельного песнесложения, что сопровождается формированием альтернативных каналов коммуникаций (поскольку официальные каналы в силу идеологического контроля блокировались) и самоорганизацией пространства неофициальной культуры (которая в условиях советского общества может быть соотнесена с контркультурным комплексом).

Динамика советского песенного движения укладывается в три хронологические позиции, 1-ый этап — конец 50-х — 60-е годы -"классический", когда устанавливаются идентификационные признаки жанра. Здесь советское бардовое движение бытует в качестве неартикулированного контркультурного направления, субъекты которою отличаются романтизированным сознанием, и вносит в моностилистическую репрезентативную культуру тенденции к полистилистике. 2-ой этап — конец 60-х — середина 80-х годов — период "маргинального состояния". В это время протекает противоречивый процесс интеграции нонконформистского движения в "систему", когда, с одной стороны "имидж" контркультурности артикулируется и поддерживается творчеством отдельных бардов, а собственно движение постепенно вплетается в ткань официальной культуры. 3-ий этап — вторая половина 80-х-90-е годы — "ностальгический", где советское бардовое движение представляет собой конституированную субкультуру городской интеллигенции. Теперь оно имеет официальные культурные институты и агентов социализации и полностью интегрировано полистилистической репрезентативной культурой.

Сравнительный анализ американского, французского и русского песенных течений второй половины XX века фиксирует их общий социокультурный знаменатель. Это опора на национальные культурные традиции, первичность текстовой составляющей, непрофессиональный характер создания, спонтанность, интегративность. Это также контркультурная направленность, утверждение приоритета деидеологизированной очеловеченности и антропоцентризма, реализация нонконформистского стияя поведения, формирование альтернативных каналов коммуникаций и параллельного социокультурного пространства. Это и общность социальной базы — молодая городская интеллигенция, и презентация варианта горизонтальной модели социализации, и внесение корректив в наличные стереотипы нормативно-ценностных установок, и образно-художественная артикуляция и трансляция обыденных мировоззренческих представлений. Это также способность к сверхвербальному общению и духовной консолидации, и введение в оборот репрезентативной культуры полистилистических мотивов, и выполнение функции источника новых культурных форм. Это также и алгоритм интеграции в "систему" — путь от контркультуры к субкультуре.

Подобие указанных артефактов определяется сходством мотивов их актуализации, которое обусловлено общими тенденциями социального развития, возводящими 1960-е в статус переломной эпохи: попытками реализации модернистского проекта, суть которого во внедрении эгалитарных принципов в направления общественного развития; вступлением социальных организмов в период переходного состояния жизнедеятельности; началом формирования постмодернистского сознания. Актуализация однородных музыкально-поэтических течений и сходство модели их развития в кардинально различных, на первый взгляд, социальных условиях подтверждают универсальность причинно-следственных связей данных явлений.

В периоды переходных состояний жизнедеятельности социальных систем с объективностью философско-социологической закономерности у наиболее восприимчивой и мобильной части общества происходит процесс переструктурирования мировоззренческих установок. Это детерминирует факт девальвации в сознании данной группы конституированных норм и ценностей, чаще всего, системы гуманистических представлений. Возникшая лакуна восполняется синергетическим способом — посредством компенсаторных механизмов контркультурных комплексов. В нашем случае экспансия дегуманизации и масскультизации, присущая мировому сообществу середины XX столетия в стадии переходности, мотивирует самоорганизацию "гуманистического противовеса". Он конкретизируется в виде музыкально-поэтических артефактов с текстовой доминантой, своеобразие которых определяется национальными культурными традициями,— американских песен протеста, французского шансона и советского бардового движения.

Во второй главе — "Социологическая семантика популярных артефактов советского бардового движения 1960-х годов в контексте социума переходного состояния"— излагаются результаты конкретного социологического исследования (КСИ) и подходы к философско-социологическому восприятию романтизма.

В первом параграфе — "Характеристика сознания субъектов советского бардового движения 60-х годов по результатам контент-анализа популярных артефактов" — при помощи конкретной социологической методики выявляются структурные элементы либерализированного сознания.

На базе ностальгического мероприятия МГЦАТ, посвященного шлягеру 60-х, в соответствии с рейтингом популярности отбираются единицы объекта исследования, включающие 159 песен. После проведения необходимых для контент-анализа процедур получены результаты, которые фиксируют основополагающие элементы сознания субъектов движения. Это персональный оптимизм как система представлений об образах мира; гуманизация, вмещающая в себя деидеологизацию, приоритеты антропоцентристского персонализма и значимость конкретики пространства повседневности; гносеологическая активность, заключающаяся в поисках критериев идентификации, приобретения апостериорного опыта, формирование новационной нормативно-ценностной парадигмы.

На основании количественных показателей КСИ выстраивается иерархия ценностей, привлекательных для либерально настроенной молодежи 60-х годов. Особая ценностная значимость признается за следующими установками: доброжелательностью, антропоцентрическим гуманизмом, самостийностью частной жизни, оптимизмом, интеллектуальностью, апостериорной познавательной активностью, антимещанством, "суровым стилем", романтичностью, главенством духовного начала, раскрепощенностью, остроумием, богемностью, лиризмом, деполитизированным патриотизмом, эмоциональностью, приматом нравственных чувств, доминированием неформальных связей.

Ведущим побудительным мотивом обследования "классики" бардового искусства была регистрация романтизации обыденного сознания, которая, на наш взгляд, занимает одно из центральных мест в социологической семантике эпохи, "материализуясь" в образах сознания и моделях поведения. В основе выделения индикаторов романтической ментальности лежит концепция французского социолога прошлого века Л.Мегрона, изложенная в труде "Романтизм и нравы". Симптоматическая картина романтизации сознания вырисовывается из величин процентных показателей по следующим индикаторам.

Романтические интенции запечатляются в системе образно-художественных приемов. Это "перемещения в пространстве" (51,6%); введение в повседневный оборот образов-символов современного романтизма (66,0%) — "дорога", "суровая романтика", "песня"; использование мифологем "классического романтизма" (40,9%) — романтизация природы, образы "собственные" и "нарицательные"; обращение к спектру синего цвета (31,5%); "перемещения в времени" (31,5%); присутствие элементов "фантастического" (27,7%); включение элементов "экзотики" (22,0%).

Романтизация сознания отражается в тематизации социального пространства. Это тематические пласты "странствия и путешествия" (38,4%); "взаимоотношения между людьми" (34,6%);"человек в экстремальной ситуации" (18,2%); "человек и окружающий его мир" (15,7%); "человек и стихии" (14,5%); "созерцание природы" (14,5%); "суровая, мужественная романтика преодоления" (11,9%); "мир "чистой" романтики" (4,4%).

Романтическая ментальность проецируется в системе транслируемых ценностных ориентации. Это "антропоцентрический гуманизм" (68,8%); "духовное выше материального" (45,3%); "презрение к комфорту и бытовому благополучию" (47,2%); "индифферентность к карьерному успеху" (11,9%); "преодоление трудностей и лишений" (52,2%); "бессребреничество" (15,7%); "бескорыстие" (13,8%);"главенство душевного комфорта" (46,5%); "идея братства людей на принципах духовной близости" (12,6%); "необходимость любви в различных ее проявлениях" (37,1%); "восхищение окружающим миром" (56,6%).

Принадлежность советского бардового искусства к романтическому типу мировосприятия подтверждается концентрацией лиризма (79,9%); высокой степенью эмоциональной насыщенности (83,0%), а также иерархическим распределением эмоциональных комплексов: 1) нравственные чувства; 2) эстетические чувства; 3) интеллектуальные чувства.

Романтические умонастроения бытуют не только в советской России, они становятся характерной чертой сознания мирового сообщества второй половины XX века, широко распространившейся в социокультурном универсуме. Поэтому к вопросу философско-социологического осмысления романтизма следует обратиться особо, что и осуществляется в параграфе втором — "Философско-социологический подход к пониманию романтизма".

Опираясь на идеи А.Н.Гуляева, выдвинутые в работе "Введение в теорию романтизма" и Н.П.Банковской, предложенные в исследовании "Типология романтического мышления", вводится рабочее определение романтизма. Романтизм представляется интенцией имманентной общественному и персональному сознанию, которая, наряду с реализмом, выступает ипостасью познавательной деятельности, постигающей сущее в аспекте потенциального (не как есть, а как может и(или) должно быть). Являясь результатом эволюции сверхчувственного в сознании, романтизм