На протяжении многих десятилетий баллады и песни В.С.Высоцкого несли народу правду не только о духовном мире самого поэта, о его сокровенном ("исповедальном") лирическом герое, но и о духовном мире многих — и очень разных — людей ("лирических персонажей", "ролевых героев", "поэтических масок"). Поскольку именно этим вторым обстоятельством в первую очередь и объясняется необыкновенная популярность, истинная народность Высоцкого, мы считаем возможным говорить о его поэзии как своеобразной лирической эпопее, в которой, в продолжение пушкинской традиции, нашли свое выражение "век и современный человек", говорить о ней как об "энциклопедии русской жизни" второй половины XX века.

Эпичность — в смысле широты охвата "человеческого материала" — в соединении с пронзительной лирической исповедальностью обусловили выбор стратегической цели исследования: сопоставить авторское и ролевые "я" в поэзии Высоцкого, определить специфику народности Высоцкого в ее обусловленности основными чертами национального русского характера.

Поскольку Высоцкий не просто "бард", автор "авторских песен", а поэт как минимум национального масштаба, то мы рассматриваем его творчество не в контексте сближений и отталкиваний с другими "бардами" (например, Окуджавой, Галичем), а в контексте традиций русской классической литературы.

Объект изучения — поэтическое творчество B. C. Высоцкого в аспекте разграничения "я" автора и ролевых персонажей ("масок").

Предмет исследования — содержание и способы репрезентации авторского и ролевых "я" в их взаимосвязи с тематическим своеобразием поэтических произведений Высоцкого.

Степень разработанности проблемы.

Для советского литературоведения Высоцкого не существовало, его имя даже не упоминалось ни в коллективных монографиях обзорного характера, ни (тем более) в учебниках1. Начавшийся после смерти поэта и последовательно развивавшийся "бум Высоцкого", нашедший наиболее яркое выражение в серии альманахов "Мир Высоцкого"2, к рубежу XX-XXI вв. затих, он перешел в число признанных "классиков"; ныне творчеству Высоцкого посвящают монографические исследования3 и сборники научных работ, без его имени теперь трудно представить не только вузовские, но и школьные учебники и пособия, в которых его творчеству нередко посвящены отдельные главы монографического характера4, о его твор честве и судьбе рассказывает даже одна из книг знаменитой серии "Жизнь замечательных людей"5.

"Горизонтально стих может разворачиваться как угодно — весь вопрос в наличии или отсутствии личностной духовной вертикали", — так афористически противопоставил два направления развития поэзии конца XX века В. И. Новиков6. Прямая аналогия с исследованиями творчества Высоцкого: преобладают "горизонтальные", экстенсивно разрабатывающие ту или иную частную проблему, но не отвечающие на вопрос о своеобразии его "духовной вертикали". Хотя наилучший исследовательский путь — в сочетании этих двух подходов, к чему мы в своей работе и стремимся.

Определить, в чем своеобразие "духовной вертикали" Высоцкого, — значит, во-первых, осмыслить соотношение авторского (в особенности "исповедального") и различных ролевых "я" как своеобразную иерархию личностных миров; во-вторых, охарактеризовать основное направление творческого развития поэта, некую онтологическую и антропологическую границу, преодолеть которую он осознанно или неосознанно стремился.

Актуальность исследования определяется в первую очередь необходимостью разработки новых подходов к решению названных двух основных проблем.

Соотношение авторского и ролевых "я" в поэзии Высоцкого неоднократно оказывалось в поле зрения исследователей (уже в силу того, что наличие многочисленных "масок" — одна из характерных примет его творческой индивидуальности), однако преобладающая методологическая установка на выявление различий между авторским и ролевым началами до настоящего времени не позволила объяснить феномен подлинной народности поэта — в жестких условиях тоталитарного режима. Мы считаем, что мена исходной исследовательской установки — с выявления различий на поиск "общего знаменателя" — позволяет наметить конструктивные пути решения этой задачи.

Творческая эволюция Высоцкого рассматривается исследователями по преимуществу в контексте авторской песни — как самостоятельного жанра или как наджанрового образования, вырастающего из сочетания фольклорных и литературных традиций . Такой подход (сам по себе чрезвычайно плодотворный) оставляет на периферии внимания вопрос о творческом методе поэта, о своеобразии его художественного мышления, о специфике его "поэтической философии". В основу нашего исследования мы полагаем мысль, что творческая эволюция Высоцкого связана с духовным pea лизмом как "хождением по людям" (разным ролевым персонажам), смысл которого — в обретении Бога и постижении Божьего промысла в отношении собственного творческого и личностного предназначения.

Решение данных проблем требует дальнейшего развития методологического инструментария литературоведения, использования понятий и методов смежных гуманитарных дисциплин.

Конкретные задачи данного исследования заключаются в следующем:

— рассмотреть проблему народности и художественного метода поэзии Высоцкого в контексте традиций русской классической литературы и особенностей русского национального характера (менталитета);

— определить истоки трагичности мировосприятия Высоцкого в их обусловленности национальным характером и социально-историческими условиями второй половины XX века;

— на основе анализа употребления личных местоимений как маркеров авторского и ролевых "я" выявить специфику поэтической философии Высоцкого и закономерности его творческой эволюции;

— построить систематику тематических сфер поэзии Высоцкого, позволяющую определить место авторского и ролевых "я" в художественном мире поэта.

Теоретическая база исследования.

Взаимодействие "я" автора с "я" ролевых персонажей формирует множество "проблемных узлов", связанных, с одной стороны, с контекстом национального бытия во всем его эпическом многообразии, с другой стороны — с "поэтической философией" Высоцкого, в её единстве, обусловленной цельностью "лирической эпопеи", и в ее тематической расчлененности, обусловленной многоликостью персонажей-масок. Тем самым, мы оказываемся перед необходимостью учитывать различные теоретические проблемы и использовать разнообразный понятийный инструментарий, — при том, что основополагающие для нас теоретические понятия — это "автор", "ролевой герой" и смежные им.

В теоретическом фундаменте нашего исследования — прежде всего работы о Высоцком или исследования, где его творчество рассматривается в контексте "авторский песни" или истории русской литературы в целом)9. Другие необходимые для нас теоретические представления кратко охарактеризуем в контексте актуальных проблем литературоведения.

Проблема первая. Народность и менталитет. Поэзия Высоцкого, будучи тесно связана с национально своеобразными чертами, несет и такой "первородный грех" нашего менталитета, как понятийная трудновыразимость его основополагающих черт. В свое время полемически заостренно эту черту отфиксировал П. Я. Чаадаев: "...много ли мы находим у себя в повседневном обиходе элементарных идей, которыми могли бы с грехом пополам руководствоваться в жизни? И заметьте, здесь идет речь не о приобретении знаний и не о чтении, не о чем-либо касающемся литературы или науки, а просто о взаимном общении умов, о тех идеях, которые овладевают ребенком в колыбели, окружают его среди детских игр и передаются ему с ласкою матери, которые в виде различных чувств проникают до мозга его костей вместе с воздухом, которым он дышит, и создают его нравственное существо еще раньше, чем он вступает в свет и общество"10.
Если ориентироваться на западное прочтение тех "идей", которые имел в виду Чаадаев ("идеи долга, справедливости, права, порядка"), то, пожалуй, придется согласиться, что эти "идеи" для русского человека малосущественны. Но если принять во внимание, что фундамент менталитета составляют не "идеи", а национально специфические архетипы, малопонятные (или вовсе непонятными) для Запада, то согласиться с ним никак нельзя. Именно "в колыбели", "с ласкою матери" русский человек впитывает, осваивает своё, национально специфическое понимание многих представлений, в том числе и названных Чаадаевым.
Прежде всего, это архетип соборности, глубоко изученный в славянофильской ветви русской религиозной философии, в частности, А. С. Хомяковым. По обобщенной характеристике Н. О. Лосского, "занимаясь вопросом о том, как сочетать ... два трудно соединимых принципа — свободу и единство, Хомяков выработал замечательное, оригинальное понимание соборности. Он говорит, что в католической авторитарной Церкви есть единство без свободы, а в протестантской есть свобода без единства. Согласно его учению, принципом строения Церкви должна быть соборность, разумея под этим словом единство многих лиц на основе общей любви их к Богу ... и к правде Божией. Любовь свободно объединяет верующих людей... "13.

Общеизвестна попытка графа С. И. Уварова противопоставить основополагающим идеям Французской революции (свобода, равенство, братство) отечественные духовные ценности: православие, самодержавие, народность. Поскольку эта уваровская триада в кругах гуманитарной интеллигенции чаще всего характеризуется негативными эпитетами типа "пресловутая", "одиозная", мы считаем необходимым выразить свое понимание этой формулы как выражения базовых черт российского менталитета.
Пафос докладной записки графа С. Уварова императору "О некоторых общих началах, могущих служить руководством при управлении Министерством народного просвещения" от 19 ноября 1833 года, — в поиске начал, способных позволить России противостоять всеобщему падению религиозных и гражданских учреждений в Европе.
Внутренний смысл уваровской "триады", по нашему убеждению, связан со следующим. Православие, самодержавие и народность — это, в другой формулировке, Бог, царь и Отечество, а в современном прочтении этих ценностей, которое обусловлено светским характером нашего общества и демократическим устройством государства, — духовные основы общества, прочная "вертикаль власти" и патриотизм, основывающийся на осознании своего национального своеобразия (российского менталитета). Обобщая, можно сказать, что крепость общества и государства обеспечивается гармонией "вертикали" и "горизонтали" социально-нравственных отношений: с одной стороны, "вертикали" иерархии, вне которой невозможно государство, с другой — "горизонтали" именно как патриотизма, основывающегося на осознании равнопричастности всех членов общества национальной идее. Эти две стороны цементируются в единое целое духовностью — светской или религиозной (Богом, Православием или иной существующей в нашей стране религией).
Именно "российского", а не "русского", поскольку в данном контексте речь идет не об одном — пусть самом крупном — народе нашей страны, а о нации в целом.

Соборность и лежащая в ее фундаменте духовность составляют национально-специфическую основу духовного реализма как художественного метода русской литературы, противостоящего всем формам агрессивного неприятия Другого. "Закон этого природного феноменального мира, — писал Н. А. Бердяев, — есть борьба индивидуумов, семейств, родов, племен, наций, государств, империй за существование и преобладание. Это закон войны. Демон воли к могуществу терзает людей и народы. Но в этот страшный мир может втереться начало духа, свободы, человечности, милосердия. ... Культ силы не русский культ"15.
Это "начало человечности" на пути Высоцкого к духовному реализму мы определяем как всеотзывчивостъ, как способность воспринимать Другого в качестве самостоятельного равнозначимого субъекта. Пусть даже этот Другой и оказывается представлен в виде поэтической "маски".
В этом — громадная заслуга Высоцкого в деле борьбы с мировым злом разобщенности людей, злом недоверия и вражды. В этом — его вклад в возможную грядущую победу. "Победа над злом войны, как и вообще над злом, предполагает радикальное изменение человеческого сознания, преодоление объективации как ложного направления сознания. Враг есть существо наиболее превращенное в объект, т.е. экзистенциально наиболее разобщенное. Воевать только и можно с объектом, с субъектом нельзя воевать. Но мы живем в мире объективации, в мире разобщенном, и потому в нем господствует война. Мир человечности, духовности, красоты, бессмертия есть иной мир, чем мир страхов, страданья, зла и войны..."16.
Проблема вторая. Понятие и концепт. Из чего складывается "поэтическая философия" Высоцкого — из идеологем или концептов?
В традициях классической русской критики XIX века и советского литературоведения века ХХ-го — интерпретировать "идейное содержание" произведения в опоре на понятия — философские, социологические, культурологические. Поскольку эти понятия в художественном произведении представлены неявно, говорят об идеологемах. При таком подходе идейность оказывается оппозитивной таланту.

Резко-прямолинейно эту мысль выразил еще в 1855 году в одной из рецензий Н.А.Некрасов: "В наше время писателю, чтоб достойно проходить литературное поприще, недостаточно одного таланта; самая личность его много значит. Любовь к истине, превосходящая всякую другую любовь, вера в идеал, как в нечто возможное и достижимое, наконец живое понимание благородных стремлений своего времени, и если не прямое служение им, то, по крайней мере, уважение и сочувствие к ним, — вот что спасает талант от постигающей его нередко апатии и других спутников упадка..."17.
читать полностью >>>