Под таким названием в Государственном культурном центре-музее В. С. Высоцкого прошла международная научная конференция, первый столь серьезный форум, посвященный творчеству поэта. В его организации принимали участие кафедры истории русской литературы ХХ века филфака и литературно-художественной критики факультета журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова при непосредственной помощи и поддержке Института "Открытое общество" и Благотворительного фонда Владимира Высоцкого.

Уже при подготовке конференции закаленные в научных битвах члены Ученого совета были поражены мощью взрыва, происшедшего в литературоведении как-то подспудно: на адрес Центра-музея пришло 170 (!) тезисов будущих докладов от филологов, желающих принять участие в конференции. Таким образом, ответ на вопрос, куда ушел Высоцкий (см. "ЛГ" от 25.01.98), дала сама жизнь: место его сейчас среди настоящих ценителей поэзии, для которых литература и филология — почва и судьба. Это отнюдь не преувеличение. Вот одна маленькая история, приключившаяся с профессором Джеральдом Смитом (Великобритания). Внезапно обнаружилось, что он, писавший о "самиздате", сам стал его героем. Кто-то из присутствующих попросил у английского профессора автограф на сделанном в 80-х гг. русском переводе его знаменитой книги "Songs to Seven Strings" и выпущенном тогда же "самиздатовским" образом. Долгое время само существование музея Высоцкого многим (и мне в том числе) казалось довольно-таки сомнительным. Однако в течение последних двух лет, с тех пор, как директором ГКЦМ стал Н. В. Высоцкий, а А. Е. Крылов — его замом по музейной и научной работе, облик "Дома Высоцкого" окончательно определился: театральный зал, художественная галерея, постоянные экспозиции, читальный зал, открытый для посетителей, серьезная научная часть. Вслед за реализацией идеи музея в его стенах сразу и состоялась конференция, на которую после всех трудностей, связанных с проблемой выбора и отбора, Оргкомитет и Ученый совет пригласили 80 студентов, аспирантов, кандидатов и докторов наук из 15 стран — гиперкорректная норма участников любой, самой престижной научной конференции. Один список имен и ученых регалий всех докладчиков вполне мог бы стать заменой отчета о происшедшем событии. Кратко остановлюсь на том, что показалось мне наиболее важным.

Идея проекта системного исследования творчества А. Галича, Б. Окуджавы и В. Высоцкого, выдвинутая проф. Вл. И. Новиковым (Москва), представляется чрезвычайно плодотворной, поскольку совмещает поэтический, культурный и социальный планы. Подтверждение тому — прозвучавшие доклады проф. Л. Г. Фризмана (Украина) и проф. Н. А. Богомолова (Москва), остановившихся на особенностях поэтического мастерства А. Галича и его влияния на современную поэзию (Т. Кибиров). Проф. А. Л. Жовтис (Казахстан) в своем докладе "Средства разоблачения советского режима в "ролевой сатире" А. Галича и В. Высоцкого" поднял вопрос о явлении общественной деформации человека: если Галич указывает на ее результат, то Высоцкому важен сам процесс социального и нравственного изменения. Сочувствие рассказчика в их песнях всегда на стороне героев. Более того, его место — среди них, даже если это изгои общества, как в песне Высоцкого "Летела жизнь": среди зэков, евреев и недоистребленных басмачей. Упоминание зэков и евреев понятно всем. "Недоистребленные басмачи" здесь появляются не случайно: поэт знал о тех несчастных, которые были сосланы за противостояние властям и погибали в неотапливаемых церквях Архангельска зимой 1931—1932 гг. А. Л. Жовтис показал, как при создании образа ролевого героя, образа, исполненного авторского сочувствия, используется традиция песен Беранже и его русских последователей (Н. А. Некрасов), поэзии Лермонтова, пьес Шолом-Алейхема. В заключение своего доклада Александр Лазаревич Жовтис, в 1975 г. отстраненный на семь лет от педагогической деятельности за хранение записей А. Галича и В. Высоцкого, говорил о любви, заложенной в песнях двух великих бардов и рождающей ответную народную любовь. Доброта и жалость — высшие ценности в мире Высоцкого. В выступлении к. филол. н. А. В. Кулагина (Коломна) "Роман о девочках" был представлен как своеобразный творческий эксперимент, попытка поэта сказать о себе в другой художественной системе — в прозе. Но именно доброта и жалость — этическая доминанта поэтической философии Высоцкого — эксплицированы в "Романе о девочках" с присущей прозаическому слову наглядностью. Иллюстрация к этому утверждению А. В. Кулагина — один из примеров, приведенных в сообщении к. истор. н. Л. А. Седова (Москва). Согласно социологическому опросу ВЦИОМ москвичей о творчестве В. Высоцкого, первое место в десятке наиболее популярных песен поэта занимает "Охота на волков", где доброта и жалость утверждаются как нравственный стержень человеческого существования. Постоянное напоминание заповеди "Не убий", ее декларирование в стихах и прозе Высоцкого было и остается важным не только в социально-нравственном плане, но и в литературной действительности. Произведения "военных" писателей по сей день воспринимаются как утверждение нравственных норм. Вместе с тем забывается, что — это заметил как-то М. Л. Гаспаров — война стирает понятие нормы, ломает систему ценностей, ибо "на войне как на войне". И только Высоцкий не побоялся сказать о том, что соучастие в убийстве может уравнять и фронтовика, и вохровца, и партийного деятеля. Не случайно нет в списке самых популярных песен Высоцкого произведений из военного цикла и блатных песен. Напоминание о доброте и жалости в "застойные семидесятые" стало залогом появления в нашем речевом обиходе слова "милосердие" после 1985 года. В этом отношении Высоцкий действительно стал героем перестройки и постперестроечного времени. Потому-то его лицо мы видим на экранах наших телевизоров "во дни торжеств и бед народных". Более того, комментируя доклады, прозвучавшие на конференции, не побоюсь сказать, что без песен Высоцкого, напоминавших столь нетривиальным образом о нравственном законе, невозможно никакое демократическое государство.

С этой точки зрения, восприятие Высоцким Запада (дневник 1975 г.) и создание образа Запада в его поэзии, о которых шла речь в докладах д-ра Хайнриха Пфандля (Австрия) и к. филол. н. А. Ю. Большаковой (Москва), представляют особый интерес в качестве опыта поэтического осмысления демократических стереотипов.

При всем уже достаточно большом объеме высоцковедения часто можно слышать, что Высоцкий не нуждается в анализе. Высоцкого все "знают", как все "знают" русский язык — и пишут с ошибками... Конечно, остается актуальным вопрос, каким образом надо подходить к исследованию песен Высоцкого. В этом отношении образцом может послужить доклад Ек. Лебедевой (Германия), в котором истоки авторской песни Высоцкого возводятся к романсам Ап. Григорьева и блатной песне как жанру. Или доклад к. филол. н. Л. В. Кац (Узбекистан), где говорилось о семантической структуре временной модели в поэзии Высоцкого, из которого следуют далеко идущие выводы о метафизической природе его творчества. Или доклад Барбары Немчик (США), отличающийся сочетанием аналитического и мемуарного дискурсов. Смею предположить, что методы, применяемые в указанных выше докладах, как и любые другие, хороши для поэзии Высоцкого, ибо нам, участникам конференции, приоткрылся лишь краешек. Главное пока остается скрытым. Вот, например, вывод доклада проф. Дж. Смита "Полюса русской поэзии 60—70-х: В. С. Высоцкий и И. А. Бродский": "Высоцкого любят. Любить Бродского трудно, если не невозможно". За кажущейся парадоксальностью этого утверждения скрывается важная проблема сочетания высокого и низкого в поэзии. Как соединить, к примеру, "Памятник" Высоцкого не только с традицией русской и мировой поэзии (доклад проф. В. А. Зайцева), но и с песней "У меня было сорок фамилий"? Противоречий очень много...

Но самые, как мне показалось, интересные доклады были у лингвистов (д. филол. н. Элеонора Лассан (Литва) "Но Владимира Высоцкого", к. филол. н. Л. В. Иванова (Оренбург) "Стилистические функции словообразовательных единиц в произведениях В. Высоцкого", к. филол. н. В. В. Васильева (Пермь) "Высоцкий и "алая" произносительная система" и др.). Иногда доклад с самым, казалось бы, безобидным названием "Антропонимика в поэзии В. Высоцкого" (проф. С. И. Кормилов, Москва) вызывал яростные споры в аудитории. Такая актуальность лингвистических исследований вполне объяснима, поскольку В. Высоцкий во многом определил наше сегодняшнее речевое поведение. И последнее, что хотелось бы сказать. На конференции присутствовало, по крайней мере, три поколения ученых, и ученики были достойны своих учителей. Отмечу лишь два выступления. Первое — студентки ТГУ Е. Г. Колченковой (Тверь): "Архетипический мотив волка в "Охоте на волков" В. С. Высоцкого", отличающееся высокой филологической культурой и эрудицией автора. А студентка МПГУ Н. В. Волкович (Москва) не только сделала прекрасное сообщение о юмористическом мироощущении в творчестве Ю. Кима, но и замечательно исполнила в качестве примера одну из его песен.

Нина Рудник