После Великой Отечественной войны в Советском Союзе произошло стихийное возрождение духовности и активное обращение масс к позабытым эстетическим и нравственным ценностям. На фоне несколько ослабевшей цензуры и царящей в литературе идеи бесконфликтности рождалось новое слово, которое отозвалось в эпоху "оттепели". И здесь авторская песня (как абсолютно самостоятельное, вне жесткого идеологического давления "союзов" явление культуры) была в авангарде. Ее выгодно отличала форма "самиздата" и оппозиция всему официальному, диктуемому "сверху".

В современном "Большом толковом словаре русского языка" об авторской песне говорится, что это "песня самодеятельного автора, исполняемая им самим" [1, 27]. Мы же подобный вид творчества именуем стихопесней, так как эта дефиниция больше соответствует природе классической авторской песни, поскольку подчеркивает в ней преимущество художественного слова перед музыкальным оформлением и не позволяет смешивать с эстрадной песней, в которой слово, как правило, вторично. Термин "стихопесня" позволяет отличить стихи, предназначенные для публикации (т.е. "письменную" поэзию), и стихи, предназначенные для пения (т.е. "устную" поэзию).

Примечательно, что с момента возникновения (конец 50-х годов ХХ века) русская стихопесня тяготела не только к отражению современности, но и не избегала давних литературных традиций, как, например, обращение к теме Прекрасной Дамы. Общеизвестно, что почитание Прекрасной Дамы сложилось еще в литературе Средневековья, когда ростки светской культуры сформировали морально-эстетический идеал, вызванный вниманием к проблемам чувства и частным вопросам личности. Оправдание человеческих эмоций без культового экстаза впоследствии стало традицией для школы "сладостного нового стиля", иенских романтиков и большинства поэтов Серебряного века. После долгих лет существования русской литературы в условиях административно-командной системы европейская традиция была затребована и "поющими поэтами" 60-х – 70-х годов. Они своим искусством вернули женщине ее культовый статус, утраченный за годы социальных потрясений и строительства нового общества.

Мы уже обсуждали воплощение темы Прекрасной Дамы в творчестве Окуджавы и Галича1. Настало время обратиться к стихопесням Высоцкого, тем более что в его творчестве героини проходили своеобразный путь от дамы/антидамы к Прекрасной Даме. Нас интересует начало "вхождения" художника в тему и особенности ее воплощения, поэтому рассмотрим его раннюю стихопесню "Наводчица"2, которая аккумулирует в образ дамы/антидамы.

Будучи много моложе своих собратьев по гитаре (на 14 лет – от Окуджавы и на 20 – от Галича), Высоцкий смотрел на мир глазами иного поколения. Того, которое остро воспринимало общественные и душевные катаклизмы, царившие в "оттепельном" обществе встретившихся двух Россий – сажавшей и сидевшей. Тем более что у него был двоюродный брат Николай, вернувшийся в те годы из "мест не столь отдаленных" и какое-то время проживавший у Высоцких. Об этом Людмила Владимировна Абрамова, вторая жена В.С. Высоцкого, говорила так: "Почему никто не вспоминает про Колю – племянника Нины Максимовны? А про Колю надо вспомнить, ведь он был такой чистейшей, такой ангельской души человек! Кристальнейшей чистоты и ни в чем не повинный. А ведь он был осужден, сидел в лагерях. И очень много текстов песен – просто блатных песен – Володя знал от него" [2, 29]. Не случайно на первом этапе творчества (1960-1964) Владимир Семенович Высоцкий активно обратился к созданию "дворовых" песен. В них он отталкивался от традиций жестокого романса, уголовной, лагерной и уличной песни. Существующий мир воспринимался поэтом как антимир, где "все не так". У него, безусловно, было феноменальное художественное зрение, позволявшее подмечать все уродливое и типовое в жизни. Общество, будучи далеко не идеальным, только училось познавать себя, и поэту было дано выразить свое время и его героев (а также антигероев) в новеллических произведениях, ставших впоследствии обличительным документом эпохи. Он любил людей и не признавал все дремучее, живущее в них, потому не сторонился запретных вопросов. Отразилось это и на теме Прекрасной Дамы. Вернее, в тогдашнем осмыслении Высоцкого – антипрекрасной, но не менее желанной дамы/антидамы. К такому типу героинь следует отнести большинство "отрав", "зараз", "змей", "шалав" из так называемого "блатного" цикла, который представлял собой уникальный сплав раскованности, свойственной блатной песне, юношеского озорства, направленного против чистоплюев-обывателей, и откровенного пародирования "высоких" чувств, культивируемых официальной литературой. Герои ранних драматических стихопесен Высоцкого, забубенные грешные души, вспоминали своих подруг в трудную минуту, зачастую сетуя на их чрезмерную легковесность:

Знаешь ты, что я души в тебе не чаю,

Для тебя готов я днем и ночью воровать, –

Но в последне время чтой-то замечаю,

Что ты стала мине слишком часто изменять.

("Что же ты, зараза, бровь себе подбрила..." [3, 23])

Вспомни, было ль хоть разок,

Чтоб я из дому убег, –

Ну когда же надоест тебе гулять!

С грабежу я прихожу –

Язык за спину заложу

И бежу тебя по городу шукать.

("У тебя глаза – как нож" [3, 27])

За нарочитой грубостью скрывалась неуклюжесть межличностных отношений того мира, где показная привязанность была не в почете, так как это подрывало авторитет представителей "дурного общества". Однако это "дурное общество" отличалось от "недурного" в изображении поэта только криминальными наклонностями, а не человеческими проявлениями. Здесь также царили любовь и соперничество, верность и измена, ревность и месть, в том числе и свой кодекс чести. Безусловно, Высоцкий пытался обелить людей, живущих и страдающих рядом. Но наравне с этим оправданием во всем цикле ощутимо пародийное начало, ибо поэт всегда иронизировал по поводу любовно-бытовых стандартов. Он старался их всячески разрушать и нарушать, как, например, в стихопесне "Наводчица". Ее первый вариант3 появился во время участия В.С. Высоцкого в съемках кинофильма "На завтрашней улице" в Латвии и впоследствии был доработан. Кстати, давая оценку своим ранним произведениям, поэт неизменно отстаивал их значимость в целом: "...я люблю свои старые песни, так называемые блатные. Были такие ко мне претензии, что – вульгарная манера исполнения и так далее. Да ерунда все это! Неважно, кто как исполняет, в какой форме, – важно – что, и – интересно это людям или нет" [4, 77].

Фабула произведения предельно проста. Она основана на диалоге-споре между героем, демонстрирующим неодолимую страсть к некой наводчице Нинке, и его знакомыми, пытающимися всячески отговорить "чудака" от встречи с дамой/антидамой. Драматический шедевр Высоцкого "Наводчица" воспринимается как озорная сценка античных времен. В ней безымянный герой ("чудак") выступает своеобразным корифеем-запевалой, полемизирующим с хором "доброжелателей", своеобразным "комосом" 60-х годов ХХ века.

– Сегодня вы меня не пачкайте,

Сегодня пьянка мне до лампочки:

Сегодня Нинка соглашается –

Сегодня жисть моя решается! [3, 52]

Пародийная картинность чувств персонажа очевидна: ни более, ни менее, а сама "жисть" решается от того, будет ли с ним сегодня "Нинка". Лексическая окраска слов ярко характеризует их носителя. Заданная сниженность "рыцаря" очевидна. На контрасте строятся и разноречивые мнения действующих лиц о даме/антидаме. Хор дружков наперебой формирует нелицеприятный образ девицы облегченного поведения, желая вызвать у "чудака" брезгливость, а значит – сорвать предвкушаемую встречу:

– Ну и дела же с этой Нинкою!

Она жила со всей Ордынкою, –

И с нею спать ну кто захочет сам!..

............................................

Она ж того – ко всем ведь просится...

............................................

– Она ж хрипит, она же грязная,

И глаз подбит, и ноги разные,

Всегда одета как уборщица... [3, 52]

И здесь герой поднимается до своеобразного рыцарства, вербально сражаясь со своими дружками и не отступая от принятого решения. О таком типаже Владимир Иванович Новиков сказал: "Конечно, ему крупно не повезло с предметом страсти, но важна сама неподдельность чувства. Человек идет наперекор мнениям своей среды, проявляет себя как независимая, суверенная личность" [5, 52]. И действительно, на наших глазах герой явно отбивается от привычной компании во имя той, которую выбрал сам. Более того, вопреки мнению других он выдвигает свои стандарты притягательности избранницы:

Все говорят, что – не красавица, –

А мне такие больше нравятся.

Ну что ж такого, что – наводчица, –

А мне еще сильнее хочется! [3, 52]

Конфликт в драматической стихопесне развивается в виде любовного треугольника как такового – "чудак", мешающая встрече "возлюбленных" ватага гуляк и недоступно-доступная дама/антидама "Нинка". На первый план у Высоцкого выступает не личность рассказчика, как у Галича или Окуджавы, а личность пусть не идеального, но узнаваемого современника, разрушающего своим осмысленным отношением нормы общепринятой морали даже в своей среде. Он как бы напоминает, что наряду с неземными эталонами и божественной гармонией существуют не блещущие добродетелями и внешней привлекательностью антидамы, которые вполне могут быть любимыми, а для кого-то и желанными, как "жисть". В отличие от блоковской Незнакомки из одноименного стихотворения и загадочной принцессы Галича из "Баллады о том, как одна принцесса раз в два месяца приходила поужинать в ресторан "Динамо"" героиня Высоцкого хорошо известна всем и далеко не с лучшей стороны. Парадокс заключается в том, что, зная о "добродетелях" избранницы, герой продолжает бороться за право ее любить, отстаивая индивидуальность "Нинки" и свой выбор перед остальными. При всей пародийности моделируемой ситуации поэт не утаивает, что мир изменился, превратившись в антимир, но и этим антимиром по-прежнему правят чувства.

Пройдут годы и в прошлом останутся героини стихопесен "Татуировка", "Красное, зеленое", "Бодайбо", "О нашей встрече", "Городской романс" и др. Им на смену кратковременно придут те, за которыми герою будет уже "не успеть" ("Она была в Париже", "Скалолазка"). А затем явятся богоподобные героини, сравнимые с мадонной, выдержанные в европейских традициях ("Дом хрустальный", "Ноль семь", вплоть до "Баллады о Любви"). Но именно героини антимира станут первыми носителями сердечной диффузии, где наряду с красотой и возвышенностью воцарятся серость и неприглядность. Антидамы, конечно, не будут принадлежать миру сказки и заоблачным высям. Они заселят мир "дна". Но и у тамошних "рыцарей", они будут вызывать любовь и соперничество, а значит, будут по-своему прекрасны...

Три "поющих поэта" (Окуджава, Галич и Высоцкий) сложили гимн Женщине, вознося ее по-разному. Один воспел встречу с мечтой, другой терзал сердце гневом за неспособность ее уберечь, а третий иронизировал над тем, во что дегенерировала мечта. Но в целом каждый из поэтов следовал в своем постижении темы традициям предшественников, творчески перенимая от них дар бесценного опыта, что позволило в дальнейшем стихопесне обрести смелость художественного прозрения и стать новой русской классикой.

Литература и примечания

1. Большой толковый словарь русского языка. – СПб., 1988.

2. Абрамова Л.В., Перевозчиков В.К. Факты его биографии. – М., 1991.

3. Высоцкий В. Сочинения: В 2 т. – Т.1. Песни. – Екатеринбург, 1998.

4. Старатель. Еще о Высоцком: Сборник воспоминаний. – М., 1994.

5. Новиков Вл. В Союзе писателей не состоял. – М., 1990.

1 См. об этом: Бахмач В.И. Ваше величество женщина//Проблеми загальної, германської, романської та слов’янської стилістики: Матеріали II міжнародної науково-практичної конференції: В 2 т. – Горлівка, 2005. – Т. 2. – С. 33-36.

2 Наводчик – член воровской шайки, указывающий на место, где можно совершить кражу. (Словарь русского языка: В 4 т. – М., 1986. – Т. II. С. 333.).

3 См. первый вариант стихопесни в кн..: Абрамова Л.В., Перевозчиков В.К. Факты его биографии. – М., 1991. – С. 72-73.

Опубликована: Весник Луганского национального педагогического университета имени Тараса Шевченко № 5 (100). Апрель, 2006.

_______________________

УДК 821.161.1 – 1.09 Высоцкий